Русско-японская война 1904-1905 гг.
Мобилизация полка и путь на Дальний Восток.
23 мая 1904 г. было принято решение о мобилизации 1-го армейского корпуса. 18 июня 86-м пехотным Вильманстрандским полком была получена телеграмма военного министра о мобилизации. 26 июня полк посетил главнокомандующий войсками гвардии и Петербургского военного округа великий князь Владимир Александрович. Он осмотрел обоз, посетил занятия нижних чинов, присутствовал на разбивке прибывшей партии запасных и завтракал с офицерами в собрании.
Офицеры полка с великим князем Владимиром Александровичем и генерал-адъютантом бароном Ф.Е. Мейендорфом. 6 июля 1904 г.
6 июля полк посетил император Николай II. Для встречи царя полк был выстроен на поле соляного завода, у градир. Объехав полк и поздоровавшись с чинами полка, Николай II пропустил полк мимо себя церемониальным маршем.
Полк проходит церемониальным маршем перед императором Николаем II. 6 июля 1904 г.
После окончания парада император вызвал вперёд офицеров и обратился к ним со следующими словами: «Напутствуя вас на Дальний Восток, я уверен, что вы приложите все старания, чтобы поддержать славу и честь России. Желаю вам служить там так же, как вы служили здесь и вернуться назад на радость мне и вашим семьям».
Император напутствует полк перед выступлением в поход. 6 июля 1904 г.
После этого он подозвал к себе командира полка полковника М.Л. Сивицкого и благословил в его лице полк святой иконой Нерукотворного Спаса, сказав: «От имени Императрицы и Своего благословляю вас на дальний путь».
Император благословляет полк иконой от имени императрицы. 6 июля 1904 г.
Затем император вторично объехал полк и попрощался с нижними чинами, после чего отбыл на вокзал Новгородской железной дороги, сопровождаемый криками «ура» полка и собравшегося народа.
Напутственный молебен на полковом плацу. 11 июля 1904 г.
13 и 14 июля полк шестью эшелонами двинулся по железной дороге в путь через Бологое, Москву, Сызрань, Челябинск и дальше по Великому Сибирскому железнодорожному пути в Маньчжурию. 18, 19 и 20 августа полк прибыл на станцию Яньтай, не доезжая 21 версты до Ляояна, где в это время шел бой. Полк занял тыловую позицию около деревни Яньтай I и станции Яньтай. 21 августа командир 1-го армейского корпуса генерал-адъютант барон Ф.Е. Мейендорф объезжал бивак и раздавал нижним чинам образки Спасителя, присланные императрицей Александрой Федоровной.
Первые бои. Сражение на р. Шахэ.
На следующий день полк был снят с позиции и двинут на Мукден. В ночь с 22 на 23 августа, во время перехода полк понёс первые потери: в перестрелке с неизвестными у станции Шахэ погиб 1 нижний чин и 18 было ранено.
23 августа полк был назначен в распоряжение командира 5-го Сибирского корпуса, с которым отошел к деревне Сахепу. 24 августа полк пришел к Мукдену, где стал биваком. 29 августа 22-я пехотная дивизия была передвинута на новый бивак к деревне Тава, где и простояла до 21 сентября, т.е. до Шахейских боев. За это время полк исправлял дороги и проводил занятия. 22 сентября полк, отслужив молебен, выступил на Мукден и дальше к югу. Во время этого наступления полк имел ночлеги в следующих местах:
1 октября полк первый раз за эту кампанию участвовал в бою. В соответствии с личным приказанием командующего армией, полк выдвинулся к югу за реку Шахэ и занял позицию за сопкой с отдельным деревом, рядом с 124-м пехотным Воронежским полком, западнее деревни Сахетунь. Около 10 часов утра совместно с 88-м пехотным Петровским полком слева и 124-м пехотным Воронежским полком справа полк двинулся вперед и вскоре вошел в сферу артиллерийского и ружейного огня неприятеля. Начальство над боевым участком из трёх этих полков с двумя батареями 7-й артиллерийской бригады было поручено командиру 86-го пехотного Вильманстрандского полка полковнику М.Л. Сивицкому, а начальником штаба назначен подполковник Генерального штаба К.П. Линда. Около 2 часов дня было решено продвинуться к югу и атаковать Двугорбую сопку и дд. Нанганцза и Пуцаова; до 4 часов дня избранный пункт был сильно обстрелян артиллерийским и ружейным огнем. К 6 часам атакующие части приблизились шагов на 400-500 к неприятелю, который отступил, и мы заняли Двугорбую сопку и деревни. Около 1 часа ночи был получен приказ отойти назад, так как из-за отступления 37-й пехотной дивизии отряд оказался далеко впереди других войск. За этот день в полку убыли ранеными: подполковник Борисов, капитан Цветков и подпоручики: Плеснев, Андреев-Богатенко и Покровский. Нижних чинов было убито 8 и более 100 человек ранено.
2 октября полк вместе с 88-м пехотным Петровским полком занимал позицию у сопки с деревом и до 3 часов поддерживал слабый огонь с японцами. В 3 часа японцы усилили огонь против артиллерии, и 1-й батальон полка нёс при этом значительные потери. В 5 часов вечера японцы перешли в наступление, и через полчаса оборонявшиеся части получили приказание отойти к северу за р. Шахэ, к д. Сахоян, где и окопаться. На сопке с деревом были оставлены по одному батальону от обоих полков. В этот день выбыл из строя раненым поручик Собещанский. В ночь со 2 на 3 октября основные силы отступили к д. Сахоян, а японцы оттеснили за р. Шахэ оставленные батальоны и заняли сопку. В приказе по 1-му армейскому корпусу от 8 октября 1904 г. в связи с отступлением частей с сопки говорилось: «Вечером 2 октября некоторые части корпуса были выдвинуты на передовую позицию. Противник ночью подкрался к этим частям и атаковал их. Части были захвачены врасплох, и некоторые из них в полном беспорядке отошли за р. Ша-хе, оставив вверенную их охране высоту в руках японцев Случай этот показывает тяжёлые последствия непринятия начальниками должных мер охранения».
Сопка с деревом (Новгородская сопка).
Бой за сопку с деревом.
Сопка с деревом имела большое значение для обеих сторон, так как фланкировала долину р. Шахэ на запад и восток. Она была расположена на обширной возвышенности, спускающейся к р. Шахэ у д. Сахоян крутым обрывом. Река Шахэ в этом месте при незначительной ширине и глубине была вполне проходима. Западнее сопки с деревом находилась другая высота, меньших размеров, позднее названная Путиловской. Японский отряд генерала Ямада, занявший сопку с деревом и соседнюю с ней, сильно оторвался от основных сил. Он состоял из 41-го пехотного полка 5-й пехотной дивизии с дивизионом горных орудий, усиленного 20-м резервным полком с двумя батареями 1-й полевой артиллерийской бригады. Всего отряд насчитывал 5 батальонов и 30 орудий. Его задача заключалась в том, чтобы заполнить разрыв между 2-й и 4-й японскими армиями, образовавшийся вследствие того, что части 6-й японской дивизии, составлявшие связь, отошли на присоединение к своей дивизии в д. Ламатунь. 41-й пехотный полк занимал позиции на сопке с деревом, его 3-й батальон и 7-я рота со знаменем находились в резерве. 20-й резервный пехотный полк располагался на соседней возвышенности. Поблизости от неё заняла позиции артиллерия. Японские войска были сильно утомлены предыдущими боями.
Продолжавшаяся всю ночь перестрелка к утру 3 октября усилилась. Узнав о потере сопки с деревом, генерал-адъютант А.Н. Куропаткин приказал во что бы то ни стало отбить её обратно. Для этого был выделен отряд в составе трёх полков 22-й пехотной дивизии (86-го пехотного Вильманстрандского, 87-го пехотного Нейшлотского и 88-го пехотного Петровского) под командованием генерал-майора В.М. Новикова и 2-й бригады 5-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии (19-й и 20-й Восточно-Сибирские стрелковые полки) под командованием генерал-майора П.Н. Путилова. По инициативе начальника общего резерва, генерал-лейтенанта А.А. Гернгросса, для атаки сопки с востока был также направлен 36-й Восточно-Сибирский стрелковый полк. Общее руководство всеми войсками возлагалось на генерал-майора П.Н. Путилова.
В 2 часа дня 3 октября 6-й роте Вильманстрандского полка было поручено произвести рекогносцировку деревни за р. Шахэ. Встреченная сильным ружейным огнем, рота понесла значительные потери (были ранены все офицеры роты: капитан Евдокимов, подпоручик Липович и прапорщик Правосудович; до половины нижних чинов выбыли убитыми и ранеными), и вынуждена была отойти к д. Сахоян. К часу дня на поддержку 86-го пехотного Вильманстрандского и 88-го пехотного Петровского полков, нёсших серьёзные потери от огня противника, прибыл 87-й пехотный Нейшлотский полк, а к 3 часам дня прибыли 19-й и 20-й Восточно-Сибирские стрелковые полки. Тогда же началась артиллерийская подготовка атаки. Её вели приданные 22-й пехотной дивизии батареи, одна казачья батарея и две батареи 4-го Сибирского корпуса. Около 4 часов дня генералы В.М. Новиков и П.Н. Путилов составили план атаки, в соответствии с которым части 22-й пехотной дивизии должны были атаковать сопку с деревом в 6 часов вечера с фронта, а стрелковые полки – одновременно атаковать небольшую сопку, расположенную западнее. Приказание начать в 6 часов вечера атаку на сопку с деревом Вильманстрандский полк получил в 4½ часа дня.
До начала штурма было решено выбить японцев из д. Сахоян силами охотничьей команды 87-го пехотного Нейшлотского полка. Постепенно в бой вступили ещё шесть рот Нейшлотцев. Деревня была отбита, передовые части Нейшлотского полка ворвались в первую линию японских окопов на сопке с деревом. Но здесь они попали под огонь собственной артиллерии, принявшей их за противника. Видя это, командир Нейшлотского полка полковник С.И. Руденко обратился к офицерам остальных полков 22-й пехотной дивизии с просьбой поддержать атаку. Увидев их замешательство, полковник Руденко один направился к р. Шахэ, где и был сражён японской пулей. В этой ситуации командирами 86-го и 88-го полков было принято решение начать атаку раньше условленного срока.
Схема боя за сопку с деревом.
Атака началась около 5 часов вечера. Под сильным артиллерийским, ружейным и пулеметным огнём полки двинулись вперед через р. Шахэ. Расстояние от д. Удинтунь, где занимали исходную позицию полки 22-й пехотной дивизии, до д. Сахоян было преодолено почти без потерь. В д. Сахоян полки остановились, чтобы сформировать штурмовые колонны. После этого офицеры начали переправлять роты на левый берег р. Шахэ. Начался штурм сопки. Во время переправы и в первые мгновения штурма были ранены многие офицеры. Атака развивалась тяжело и в значительной мере стихийно. Вот что пишет об этом офицер 88-го пехотного Петровского полка В.И. Селивачев: «Подъём на сопку был в высшей степени труден. Если бы вы вздумали искать тут каких-нибудь цепей, поддержек и резервов, то ошиблись бы в этом жестоко. Это была масса – «толпа во образе колонны», впереди и сзади которой были остатки офицеров. Сзади для того, чтобы удерживать людей от поворота. Четыре раза эта масса по крику одного – «японцы бьют» поворачивала кругом, скатывалась к реке, и только благодаря офицерам и лучшим унтер-офицерам снова подымалась наверх». Когда русские части достигли японских окопов (было около 6 часов), завязался упорный рукопашный бой. Генерал-лейтенант В.В. Сахаров в телеграмме в Главный штаб от 5 октября 1904 г. писал об итогах боя: «Доказательства упорного штыкового боя на сопке очевидны. Некоторые из наших офицеров, подававшие примеры и первыми ворвавшиеся в японские окопы, заколоты. Оружие наших убитых и оружие японцев носит следы отчаянной рукопашной схватки».
Примерно в это же время начал атаку 36-й Восточно-Сибирский стрелковый полк. Полк понёс сильные потери во время ночной атаки Хаонлинского перевала 28 сентября, но получил приказ выступить в направлении дд. Сандяза, Сахетунь и Лицзятунь и атаковать сопку с деревом с юга. Совершив переход в семь вёрст под обстрелом противника, полк вышел в исходный район для атаки, развернулся фронтом на северо-восток, в тыл бригаде генерал-майора Ямада и начал наступление, имея два батальона в первой линии и один в резерве.
Атака эта оказалась для японцев неожиданной. Стрелки внезапно атаковали 41-й пехотный полк с тыла, вынудив его командира отдать приказ о выносе полкового знамени с поля боя. После упорной штыковой схватки с 3 1/3 ротами резерва 41-го полка, во время которой погиб весь штаб японского полка во главе с командиром подполковником Узава, стрелки выбили японцев сначала из 1-й линии окопов, а затем и из 2-й и верхней, 3-й линий. Заняв вершину сопки, 4-я рота с взводом переоборудовала японские окопы, использовав для этого японский инструмент. В течение боя стрелки отбили четыре японских контратаки. Но 36-й полк также понёс тяжёлые потери, и, кроме того, попал под сильный огонь частей 22-й пехотной дивизии, в темноте принявших солдат 36-го полка за японцев. Роты полка перепутались, связь с другими частями установлена не была, и командующий полком подполковник Л.Н. Быков под натиском японских контратак отвёл его в д. Сахетунь. Тем самым путь для отступления японского 41-го полка был открыт.
Командир японской бригады генерал-майор Ямада, поняв, что против него действуют значительные силы русских, ещё до начала боя принял решение об отступлении. С наступлением темноты должны были отправиться в тыл батареи, затем отходил 20-й резервный полк, противостоявший стрелкам генерала Путилова, а 41-й полк прикрывал их отступление, обороняя сопку с деревом. Теперь ему приходилось выводить свой отряд в условиях боя. При отступлении у японцев возникли трудности: движение задерживалось повозками и орудиями, застревавшими в глубокой грязи (накануне был ливень с грозой). Последним покинул сопку с деревом 1-й батальон 41-го пехотного полка.
Ночью генерал-майор П.Н. Путилов отдал приказ отряду генерал-майора В.М. Новикова окончательно овладеть сопкой с деревом. Для атаки вершины сопки в 3 часа ночи была назначена охотничья команда 87-го пехотного Нейшлотского полка, а также вызваны добровольцы. Вышла вся 7-я рота полка. В 4 часа охотники и 7-я рота пошли на штурм и, поддержанные другими частями 22-й пехотной дивизии, выбили японцев с высоты. К утру 4 октября сопка была полностью под контролем русских войск.
Бригада генерал-майора Ямада понесла тяжёлые потери. На сопке было обнаружено 1500 тел японских солдат и офицеров (по официальным японским данным их потери составили 32 офицера и приблизительно 1000 солдат; 41-й пехотный полк потерял убитыми 8 офицеров и 322 солдат, ранеными 9 офицеров и 184 солдат).
У подножия сопки с деревом утром 4 октября 1904 г.
Наши потери были также очень велики: командир 87-го пехотного Нейшлотского полка полковник С.И. Руденко был смертельно ранен, командиры 86-го пехотного Вильманстрандского полка полковник М.Л. Сивицкий и 88-го пехотного Петровского полка полковник А.Н. Апухтин ранены. В полку были убиты: капитан Философов, штабс-капитан Карпов и подпоручики: Паписов и Марков (умер от ран на 9-й день после ранения). Кроме командира полка ранены капитаны: Григорьев, Дмитриевский, Константинов, Лемешевский и Воинов; штабс-капитаны: Иванов и Федоров; поручики: Александров, Войш, Егоров и Рылков; подпоручики: Анджапаридзе, Ивахненко, Липович; прапорщики: Чириков, Правосудович, фон Нотбек и зауряд-прапорщик Сокольчик. Контужен капитан Монахов. Получили травмы подполковник Мархилевич и подпоручик Берендт. Нижних чинов было убито 80 человек, без вести пропало 54 и ранено 683. За убылью старших в командование полком вступил капитан Гаджелло; батальонами командовали младшие офицеры, а для командования ротами не хватало не только офицеров, но даже и фельдфебелей. 4 октября роты окапывались на взятых с боя позициях и хоронили убитых.
Сопка с деревом в честь полков 22-й пехотной дивизии была названа Новгородской, а сопка, взятая стрелками П.Н. Путилова – Путиловской.
Позиционные бои у Новгородской сопки.
С 4 по 9 октября продолжались работы по укреплению Новгородской сопки, а 9 октября полк был сменён на сопке Нейшлотцами, и роты были отведены на бивак между дд. Иегоу и Хоомучен, где поступили в распоряжение начальника 37-й пехотной дивизии и стали на бивак вместе с 145-м пехотным Новочеркасским и 148-м пехотным Каспийским полками. Здесь 11 октября было произведено уравнение нижних чинов между ротами, а 17 октября полк пополнился прибывшими из резерва 10 офицерами (штабс-капитаны Гулла и фон Энгель, поручики Васильев, Рузский и подпоручики Пантелеев, Вознесенский, Томашевский, Карпов, Спринц и Балицкий). За время с 9 по 19 октября роты полка ходили на саперные работы для укрепления позиций у дд. Сахетунь, Мизаньтунь и на сопке с кумирней, по ночам ходили на усиление частей передовой линии, в прикрытие к артиллерии и в сторожевое охранение.
19 октября вечером было получено приказание о смене батальонов 213-го пехотного Оровайского полка на боевом участке между Новгородской сопкой и д. Людзятунь, по обе стороны д. Хуланьтунь. Начальником этого боевого участка был назначен подполковник 19-го Восточно-Сибирского стрелкового полка Н.И. Тихомиров. При назначении ему была прислана от командующего 5-й стрелковой дивизией генерала-лейтенанта Алексеева следующая записка-приказание: «Оровайцев сменяет Вильманстрандский полк (два батальона); участок важный, держаться надо крепко…» и по определении границ участка: «назначаю Вас начальником левого участка – два батальона и одна батарея…». Для занятия этого участка были назначены 1-й и 2-й батальоны и охотничья команда, а 3-й и 4-й батальоны 22 октября были переведены на новый квартиро-бивак у д. Сандьяза. Батальоны, стоявшие в Сандьяза, продолжали прежнюю службу, т.е. ходили на саперные работы (часто под огнем японцев), несли сторожевую службу и по ночам придвигались вперед для усиления передовой линии на случай ночного нападения японцев; в свободное от работы время роты ходили на учения, причем каждый раз практиковались в преодолении препятствий и в атаке укреплений; для последней цели саперы построили городок у д. Сандьяза. 1-й и 2-й батальоны ночью 19 октября прибыли в д. Лиофантунь, где и остановились в ожидании распоряжения о распределении рот на участке; батальонные командиры отправились в д. Хуланьтунь, куда прибыл и начальник боевого участка. Здесь было решено передовую линию окопов занять 2-й, 4-й ротами и 2-м батальоном, а 1-я и 3-я роты назначены в прикрытие батареи, находившейся в д. Лиофантунь. Первые дни по прибытии на позиции роты заканчивали укрепления и землянки, несли сторожевую службу, построили редут № 8 (которому по приказанию корпусного командира присвоено название «Вильманстрандский») и ходы на соседние участки – к Новгородской сопке и к д. Людзятунь.
Позиции на Новгородской сопке.
Была принята следующая система охранения: в окопах выставлялись часовые, и половина людей была в полной готовности встать в ружье, а другая половина отдыхала; через месяц, когда люди освоились со службой и обстановкой, было разрешено дежурить по одному взводу от роты; ночью выставлялись часовые к проволочным заграждениям и отдельные посты от рот шагов на 400-500 перед линией окопов. Кроме того, на расстоянии около версты впереди окопов выставлялось 6 секретов от охотничьей команды, из которых №№ 3 и 6 оставлялись и на день (их усиливали до 25 человек). Места этих секретов были усилены окопами вроде маленьких редутов, которые должны были служить опорными пунктами. Прочие секреты на день снимались из-за близости неприятеля. Еще дальше вперед секретов, до неприятельских постов, высылались лазутчики. Для проверки постов и для связи по фронту и в глубину ночью высылались два офицерских дозора, среди ночи ходили унтер-офицерские дозоры, а в начале ночи и перед рассветом – офицерские. Перед отправлением на службу отдельные люди, посты, секреты и дозоры проверялись в знании своих обязанностей и в знании обстановки: высылаемые от рот – ротными командирами, а высылаемые от охотничьей команды – начальником боевого участка; при этом им давалось наставление, как поступать в разных обстоятельствах; по возвращении со службы нижние чины должны были докладывать упомянутым начальникам о всем замеченном ими. Благодаря такой системе охранения вся жизнь находящегося перед позициями полка неприятеля была известна.
Днем производились занятия прикладкой, прицеливанием и определением расстояний до впереди лежащих предметов по вероятному пути наступления противника. Производились рекогносцировки расположения противника, для чего осторожно продвигались вперед на возвышенные места, влезали на деревья, или же продвинувшись ночью возможно ближе к стороне неприятеля, оставались там на весь день и наблюдали неприятеля; иногда эти рекогносцировки были весьма смелые, как например рекогносцировка подпоручика В.Е. Казака с дерева, находившегося далеко впереди наших окопов; за эту рекогносцировку он был награжден орденом св. Анны 4-й ст. По ночам офицеры и нижние чины — охотники часто заходили за линию японских секретов. Иногда производились нападения на посты и заставы противника. Одно из них – нападение подпоручика А.-Ю.О. Спринца с двенадцатью нижними чинами 4-й роты в ночь с 12 на 13 ноября 1904 г. – было очень смелое и очень удачное. Пройдя линию постов, охотники на северном склоне сопки увидели неприятельскую заставу в 30-40 человек; обойдя заставу, они сзади дали по ней три залпа, с криком «ура» бросились на японцев и закололи 20 человек: 6 человек на валу, 8 в окопах и 6 бегущих назад; остальным удалось бежать к своим. Хотя целью нападения был захват «языка», но несмотря на команды начальника подпоручика Спринца, этого сделать не удалось, так как нижние чины были озлоблены смертью двух своих товарищей: унтер-офицера Федорова и рядового Полималова, убитых пулями во время штыковой атаки, и потому кололи японцев без пощады. Было захвачено 5 винтовок. В награду за это молодецкое дело подпоручик Спринц, лично заколовший японца и явившийся в окрашенной вражеской кровью шинели, получил орден св. Владимира 4-й ст. с мечами и бантом, а нижним чинам было выдано 5 Знаков отличия Военного ордена.
Подпоручик А.-Ю.О. Спринц
До начала Мукденских боев, то есть до 15 февраля 1905 г., каждую ночь делались вылазки, внезапные нападения, рекогносцировки, захват одиночных «языков», добыча фуража и топлива почти в самом расположении противника и т. п.
Так как запасы фуража и в особенности топлива значительно уменьшились, полку приходилось добывать гаолян и чумизу с полей, находящихся на нейтральной полосе; при этом не обходилось без столкновений с высылаемыми для той же цели японцами.
В декабре прибыли на пополнение запасные нижние чины; для воспитания их командиром полка полковником Н.И. Тихомировым были сделаны следующие распоряжения: а) он приказал проходить курс стрельбы по мишеням, выставляемым ночью у цепи неприятельских постов против наших секретов №№ 3 и 6; стрельба производилась днем отдельным стрелками под наблюдением ротных командиров; следующей ночью старые мишени снимались и приносились назад, а для стрельбы ставились новые. На постановку мишеней в первые дни из присланных на укомплектование никто не вызывался; а через 7-10 дней уже все ходили смело; б) производил под своим личным наблюдением дневные рекогносцировки «для изучения неприятельских окопов и подступов к ним, а также для первого боевого крещения вновь прибывших офицеров и нижних чинов».
В рекогносцировке 12 января 1905 года с целью подробного осмотра неприятельских окопов у д. Нанганцза и у Двугорбой сопки под наблюдением командира полка приняли участие поручик Рузский, подпоручики: Семенов, Зенькович, Старицкий, Спринц, Казак, зауряд-прапорщик Левицкий и 12 нижних чинов охотничьей команды. Разведчики в 4 часа дня приблизились где ползком, где перебежками к самым окопам противника, а подпоручик Зенькович вошел даже в окоп, почему-то не занятый японцами. Японцы открыли весьма сильный огонь по разведчикам и ранили подпоручика Зеньковича и трёх нижних чинов. В такой же рекогносцировке с целью ознакомления с подступами к Двугорбой сопке и выбора места для пулеметов на случай нашего наступления приняли участие под наблюдением командира полка: подполковник Зенькович, поручик Пантелеев, подпоручики: Ткачук, Берендт, Спринц и прикомандированный к полку подпоручик Новгородов. И эта задача была выполнена днем под огнем неприятеля.
Офицерами и солдатами полка было совершено немало подвигов. Так, 16 ноября 1904 г. подпоручик Казак, будучи послан на разведку с 60 нижними чинами, зашел со стороны д. Пуцаова в тыл японских постов и лишь там был ими обнаружен; тогда он сделал по три залпа по неприятельской заставе с тыла и по главной неприятельской позиции, чем и вызвал между ними тревогу и перестрелку; после чего отошел на свою позицию. 24 декабря подпоручик Казанский представил пришедшему в наш окоп корпусному командиру два японских письма, за которыми он ходил на 400 шагов вперед за линию наших секретов. В тот же день два охотника продвинулись далеко вперед за секреты и, остановившись за линией японских постов, укрылись гаоляном, целые сутки в день Рождества Христова наблюдали за японцами и вернулись лишь с наступлением темноты. То же проделал унтер-офицер 2-й роты Богданов 3 января 1905 г. Рядовой 10-й роты Семен Нифантов, будучи поставлен часовым к колодцу в д. Хуланьтунь, несмотря на сильную бомбардировку 11-дюймовыми снарядами и явную опасность для жизни, не оставил поста до смены. 10 января 1905 г. унтер-офицеры 9-й роты Василий Котов и 1-й роты Петр Александров, вызвавшись охотниками на разведку, проползли через цепь японских постов и определили место замаскированного окопа, стрельба из которого до того времени сильно беспокоила наши посты.
О степени хладнокровия чинов полка свидетельствуют следующие случаи. На позиции у д. Хуланьтунь каждый праздник совершались богослужения; 1 января 1905 г., во время молебна по случаю Нового года, неприятельский снаряд разорвался вблизи молящихся, но священник спокойно продолжал богослужение, а чины полка молитву, как будто бы не произошло ничего особенного. Подобные же случаи постоянно повторялись во время обстрелов и с нижними чинами мывшимися в бане, которая устроена была тут же на позиции.
Землянки на Новгородской сопке
Мукденское сражение.
С 13 февраля 1905 г. началась усиленная бомбардировка 11-дюймовыми снарядами из осадных орудий — подготовка Мукденских боев. Стрельба производилась по площадям, причем особенно сильно — по д. Хуланьтунь и по редуту № 8 («Вильманстрандскому») и № 9. По редуту № 8 только 14 февраля было выпущено до 300 снарядов 11-дюймового калибра; посты охотничьей команды обстреливались из горных орудий и пулеметов. Огонь противника в общем был малоэффективен, а разрушенные окопы чинились и приводились в порядок по ночам. С 16 февраля японцы неоднократно атаковали участки Вильманстрандского и соседних полков, а 17 февраля сбили 3-й пост и заняли прилегающую к нему возвышенность; оттуда японцы сильно беспокоили полк пулемётным огнем. Тогда по инициативе полковника Тихомирова было принято решение атаковать и сбить японцев оттуда. Для атаки назначены 1-я, 13-я, 16-я роты и охотничья команда Вильманстрандского полка и 1½ роты 145-го пехотного Новочеркасского (полурота 5-й роты и 6-я рота); 3-я рота Вильманстрандского полка была назначена для прикрытия правого фланга атакующих. Руководить атакой был назначен подпоручик Спринц. В ночь с 19 на 20 февраля роты смело двинулись в указанном направлении (бывший пост № 6), имея в передовой линии 13-ю и 16-ю роты Вильманстрандского, а в резерве 5-ю и 6-ю роты Новочеркасского полка; перед ротами впереди в 20-50 шагах шли охотники с офицерами во главе; 3-я рота заняла в это время окоп между 7-м и 8-м редутами. 1-я рота нашего полка предназначалась собственно для рытья окопов с целью укрепиться на занятой позиции. Расположившиеся в местах бывших постов №№ 5, 6 и 7, японцы были быстро сбиты, их заставу у 5-го поста всю перекололи, после чего роты повернули вправо под прямым углом к 3-му посту, зайдя японцам в тыл. Японцы, обманутые стрельбой 1-й и 3-й рот, слишком поздно заметили обход и успели сделать лишь несколько беспорядочных выстрелов почти в упор; после чего атакующие бросились на них в штыки и большую часть их перекололи. Японская позиция у 3-го поста была взята, более 200 японских трупов лежали на месте схватки, были захвачены три пулемета (один из них в качестве трофея был оставлен в полку) и пять зарядных ящиков. Однако японцы с постов №№ 1 и 2 начали вести интенсивный обстрел. Тогда штабс-капитан Масберг с полуротой 1-й роты быстро ударил на японские окопы и переколол их защитников. Дальнейшему развитию успеха воспрепятствовали два обстоятельства: еще около полудня 11-дюймовый снаряд опал в землянку командира полка, при этом погибли прапорщик Левицкий и два нижних чина, ранены подпоручик Казак, полковой адъютант Берендт и врачи Самарин и Бион, тяжело контужен инициатор атаки полковник Тихомиров. А во время атаки был ранен двумя штыковыми ударами руководитель дела подпоручик Спринц. Кроме того, за этот день были убиты зауряд-прапорщики Гудков и Демшин, ранены командир 1-й роты штабс-капитан Масберг и зауряд-прапорщик Принцев; командир 3-й роты штабс-капитан Александров при падении в ров вывихнул себе ногу; нижних чинов было убито 24 и ранено 154.
Утро после боя 19-20 февраля 1905 г.
В 7 часов утра стали подходить крупные японские резервы, и наши роты получили приказание отступить на свои места. 20 февраля японцы вели сильную атаку на соседний слева участок 148-го пехотного Каспийского полка; в отражении атаки по частной инициативе ротных командиров поддержали Каспийцев 3-я, 4-я и 14-я роты Вильманстрандского полка, за что Каспийцы прислали в полк благодарственное письмо.
21 февраля стрельба из осадных орудий ослабла, а 22 вовсе прекратилась. Все ночные атаки японцев были отбиты.
Во время февральских боёв Вильманстрандцы вновь неоднократно проявили мужество. Когда 19 февраля снаряд разрушил фанзу командира полка, и под ее развалинами остались подпоручик Казак, доктор Самарин и зауряд-прапорщик Левицкий, бывшие поблизости унтер-офицер 16-й роты Трофимов и рядовые 10-й роты Петрушев, 9-й роты Петраченко, 3-й роты Васильев, нестроевой Фролов и писарь Романов, несмотря на рвавшиеся кругом снаряды, бесстрашно стали откапывать землянку, при этом двое из них сильно контужены, ещё двое убиты.
Унтер-офицер 5-й роты Артемий Ружников, назначенный при призыве из запаса в 4-й обозный батальон, выхлопотал себе перевод в свою роту и служил примером храбрости, вызываясь на разведки японских постов и окопов. При взятии пулеметов он был ранен пятью пулями у самых пулеметов; тяжелые раны повлекли ампутирование ноги. За свою храбрость А. Ружников был награждён Знаком отличия Военного ордена 4-й ст.
Рядовые занимавшей редут № 8 11-й роты Алексеев, Цветков, Васильев и Давыдов под страшным огнем 11-дюймовых снарядов бесстрашно и хладнокровно наблюдали с вышки за японцами и своевременно доносили о всем ими замеченном.
Той же роты рядовые Шапиро и Котцев, увидев на поле раненого товарища, несмотря на сильный огонь, вынесли его на перевязочный пункт.
Рядовой 15-й роты Алексей Екимов всегда вызывался охотником на разные опасные предприятия, отличался особой храбростью и неустрашимостью. Когда его ранили в первый раз, то он, лежа на носилках, еще до перевязки, дал слово «не простить японцу». После выздоровления через две недели, он снова явился в команду охотников и при разных дневных и ночных предприятиях имел не один случай сдержать свое слово. Он был дважды ранен и каждый раз, сразу после излечения, возвращался в строй. За разновременные отличия он был произведен в младшие, а затем в старшие унтер-офицеры, награжден всеми четырьмя степенями Знака отличия Военного ордена и назначен полковым знаменщиком.
23 февраля полку было приказано отступать на север через Лиофантунь, Сандьязу, Дадзяпу, Бандзичжай, Санлинцзы, через реку Хунхэ, на Фулин; 24 февраля на бивак у д. Тава; 25 февраля к станции Хуншитай, где полк занял деревню севернее этой станции в 5 верстах. 26 февраля полк продвинулся к ст. Илу. 27 февраля 4-й батальон назначен в поддержку 213-го пехотного Оровайского полка и поступил в распоряжение генерал-майора Чурина. Лишь 7 марта батальон вновь присоединился к своему полку. С 28 февраля полк отступал через Каюань, Мачентай, Чантуфу, Шуенмфуза, Эрдахедза, Банлашамынь, Сандиаза на Покашулен, куда прибыл 11 марта 1905 г. и расположился биваком.
С 13 февраля по 11 марта 1905 г. полк потерял убитыми 4 офицеров и 30 нижних чинов, ранеными и контужеными — 14 офицеров и 210 нижних чинов, без вести пропавшими — 49 нижних чинов.
Последние бои.
С 11 марта по 13 апреля 1905 г. полк вместе с другими полками дивизии стоял биваком у д. Покашулен. Первые дни заняты были устройством бивака: поставили палатки, построили походную церковь, приспособили для бань китайские фанзы, починили дороги, поделали через овраги мосты и т.д.
Затем приводилось в порядок хозяйство: определялись потери в Мукденском бою, люди снабжались одеждой, обувью и бельем, чинился обоз, обзаводились лошадьми.
Так как был Великий пост, то батальоны поочередно отговели в походной церкви. В свободное от работ время проводились занятия, во время которых применялись указания опыта последних боев.
14 марта вернулся к полку после выздоровления командир полковник Тихомиров, и офицерский состав пополнился прибывшими из резерва пятью офицерами (штабс-капитан Маевский, поручики Иванов 1-й, Иванов 2-й, Васильев и подпоручик Кетцберг).
13 апреля полк выступил к югу, на Сыпингайскую позицию, на место частей 1-го Сибирского корпуса. На отведенном участке полк расположился следующим порядком: 1-й и 4-й батальоны на главной позиции у д. Лишагоу, между 3-м Сибирским корпусом (который располагался к востоку) и 85-м пехотным Выборгским полком (который расположился к западу); 2-й и 3-й батальоны с охотничьей командой продвинулись около 35 верст к югу, к д. Ходябей, составили правый авангард 3-го Сибирского корпуса и заняли передовую позицию следующим образом: две сотни 2-го Верхнеудинского казачьего полка с конной охотничьей командой 85-го пехотного Выборгского полка под командой есаула Маркозова, составляя передовой отряд, заняли позицию у д. Сяолинза, имея аванпосты у деревни Шихуза; 2-й и 3-й батальоны Вильманстрандского полка с конно-охотничьей командой и с четырьмя орудиями 11-й Восточно-Сибирской горной батареи, составляя главные силы авангарда, расположились на позиции Кадацза-Ходябей. К западу верстах в шести стоял авангард 2-го Сибирского корпуса, а к востоку, верстах в восьми, левый авангард 3-го Сибирского корпуса. Впоследствии прибыла полковая пешая охотничья команда и поступила в передовой отряд. Приданные к полку части менялись: 2-й Верхнеудинский казачий полк менялся с 4-м Сибирским казачьим полком, а 11-я Восточно-Сибирская горная батарея с 6-й батареей; кроме того в начале августа прибыла команда охотников от 22-й пехотной дивизии в составе пятити офицеров и 219 нижних чинов.
Все время без смены в течение четырёх месяцев боевой жизни и двух месяцев перемирия оставались на позиции лишь наши батальоны и пешая и конная охотничьи команды.
На случай наступления противника для упорной обороны были избраны две позиции: у д. Катадзы и у д. Хуандаохе.
Полку была поставлена задача «энергично производить разведки, поддерживая связь с соседними отрядами; в случае наступления противника упорно удерживать позиции, выяснять силы и направление движения противника».
Выбрав позиции и усилив их окопами (на что собственно не потребовалось много труда, так как позиции на сопках были сами по себе достаточно сильны) передовой отряд сразу же приступил к разведкам и к поискам в сторону неприятеля.
Разведки производились в различных направлениях; одиночными людьми, малыми и большими командами и отрядами из нескольких рот с орудиями и кавалерией. Целью разведок ставились: определение неприятельских окопов и силы противника, их расположение, деятельность противника, добывание пленных и т. п.
К работам по укреплению позиций полк приступил немедленно по прибытии: уже 18 апреля, на второй день Светлого Христова Воскресенья, роты строили окопы на своих сильных позициях.
Разведки в передовом отряде начались также немедленно по прибытии, а 25 апреля есаул Маркозов уже донес об удачной рекогносцировке в сторону Яндылинского перевала и д. Нанченза, во время которой казаками и охотниками 11-го Восточно-Сибирского стрелкового полка взяты в плен офицер и два драгуна; два драгуна убиты и один тяжелораненый отправлен с китайцами к японцам. С этого числа по приказанию Полковника Тихомирова передовой отряд передвинулся еще далее к д. Шихуза и занимал сильным постами Яндылинский перевал.
5 мая сводный батальон из 5-й, 6-й, 10-й и 11-й рот и пешая охотничья команда принимали участие в рекогносцировке авангардов 2-го и 3-го Сибирских корпусов в сторонк д. Тунвагоу, которая была взята 6 мая.
Затем последовал ряд разведок малыми частями и одиночными людьми, а к концу мая продвинувшаяся к югу охотничья команда устроила на месте постов на Яндылинском перевале окопы. При рекогносцировках, в поддержку по очереди ходили роты с позиции главных сил авангарда.
6 июня в 5½ часов утра две японские роты начали наступление на Яндылинский перевал, ещё три роты с двумя эскадронами – в обхват нашего правого фланга; резерв их в три роты пехоты с горной батареей наступал от Нанчензы. Наш передовой отряд отступил к д. Шихуза, где держался до 3 часов пополудни, после чего медленно отошел к д. Чаудягоу. Неприятель остановился в Шихузской долине; против фронта у нас находилось три батальона, один эскадрон и три орудия, справа обходили две роты и один эскадрон, а слева три роты. До вечера продолжалась перестрелка, а вечером японцы отступили к югу, и 7 июня наш передовой отряд занял свою прежнюю позицию.
8 июня японцы снова повели наступление против фронта юго-западнее Яндылинского перевала одной ротой, но встреченные огнем спешившейся 6-й сотни 4-го Сибирского казачьего полка, отступили. В это же время с запада, со стороны ущелья Хондахей показался японский эскадрон, но видя неудачу пехоты, отступил без боя. 10 июня постами отражена попытка японского разъезда в 20 человек проникнуть в наше расположение в Шихузе. 12 июня рота японцев потеснила наши посты, но прибывшая на подкрепление застава отбила ее, вернув позицию.
19 июня японская полурота и взвод кавалерии наступали на 3-й пост, но были отброшены к д. Фындятунь.
В ночь на 20 июня японцы пытались захватить 3-й пост, но были вовремя обнаружены и отбиты; эту же попытку они повторили и в 5½ часов утра 24 июня, но также неудачно; нападение их днем 25 июня со стороны д. Тунвагоу также было безрезультатно.
Не удалось им прорваться через 3-й пост целым конным взводом 28 и 29 июня, после чего их набеги приостановились.
До середины июля боевая активность на участке полка приутихла. За это время офицерский состав полка пополнился возвратившимися из России после излечения от ран двумя офицерами (капитан Лемешевский и поручик Войш) и восемью офицерами, прибывшими на укомплектование (капитаны Тишевский и Говорков, штабс-капитаны Меньтюков, Акимов и Попов, поручик Доброхотов, подпоручик Крюков и прапорщик Богданов). Также на пополнение прибыло 572 молодых солдата, которые были разбиты поротно. 3 июня в передовой отряд прибыли охотничьи команды 11-го и 12-го Восточно-Сибирских стрелковых полков под командой подполковника Хабургаева, который и принял начальство над передовым отрядом авангарда.
16 июля получено уведомление, что против нашего фронта произошла передислокация японских войск: армия Нодзу ушла к востоку, а ее место заняла армия Оку. Вечером заведующий охотничьей командой подпоручик Спринц производил разведку неприятельской позиции, причем подошел настолько близко к их постам, что были слышны разговоры японцев; он был обнаружен, японцы открыли по охотникам беглый огонь и выслали пехотную часть в обход, после чего охотники, отстреливаясь, отошли на свои места, доставив обстоятельное донесение о расположении окопов противника и о числе занимавших их японцев.
17 июля взвод японцев обстрелял во время смены залпами и из пулемета 3-й пост, а в 2 часа 20 минут начал наступать; подоспевшая на помощь застава отбросила его огнем.
18, 21, 24, 25 и 27 июля производились разведки для рекогносцировки впереди лежащей местности, подступов в разных направлениях и снятия японских постов; при этом серьезных столкновений не было; а обнаружено, что сторожевое охранение японцев было усилено и войска подтягиваются к постам.
29 июля в 2 часа 40 минут дня три батальона японцев с шестью горными орудиями повели наступление на наши посты на Яндылинском перевале и оттеснили их до Шихузы; 30 июля передовой отряд вынужден был отступить до Чаудягоу, а японцы остановились у Шихузы.
В 5½ часов дня полковник Тихомиров с 5-й и 8-й ротами выступил на поддержку передового отряда, к которому прибыл в 11 часов ночи, принял начальство над ним и прибывшим туда сводным стрелковым батальоном (всего 7 рот, 3 пеших охотничьих команды, 2 сотни казаков, 2 конных охотничьих команды, 2 горных орудия и 1 японский пулемет) и отдал приказание о переходе в наступление с 3 часов утра 31 июля. Согласно этого приказания отряд должен был наступать тремя колоннами с целью охватить фланги японцев и по возможности взять их в плен, в этот день приказано далее Яндылинского перевала не переходить; а в ночь на 1 августа предположено было напасть на дд. Тунвагоу, Фандятырь и Яндятлу «с целью рекогносцировки неприятельского расположения и отдачи визита японцам».
В 12 часов ночи разъезды заняли Шихузскую долину; в 7 часов утра — 1-й Яндылинский перевал, в 12 часов дня – 2-й (главный) перевал, и в 12 часов 40 минут заняли линию прежнего сторожевого расположения. Дальнейшее наступление на Тунвагоу начальником всех авангардов не было разрешено. 1 августа батальон японцев наступал на перевал, но охотники отбили его огнем; руководя действиями охотников, полковник Тихомиров упал и ушиб ногу, но остался в строю до конца дела.
С 2 по 8 августа охотники малыми дозорами беспокоили японцев, а те в свою очередь отвечали тем же; нападали командами в несколько человек, и только 3 августа 5-й пост атаковали 50-60 японцев, но и в этот раз, как и прежде, атака была отражена.
12 августа командующий армией приказал сделать усиленную разведку неприятельского расположения и обязательно захватить пленных; это было возложено на полковника Зеньковича, которому назначено четыре охотничьих команды и приказано ночью с 13 на 14 напасть на сопку в 1½ верстах к западу от д. Цаопингар. Но благодаря бдительности японских часовых, охотникам не удалось достичь успеха ни в ночь на 14, ни на 15 августа — при их приближении японцы немедленно открывали огонь по всей линии и подтягивали резервы. Тогда, подметив, что окоп на сопке к юго-западу от деревни Нюугоу японцы занимают только днем, а ночью этот пост снимают, было решено захватить пленников днем для того, чтобы во что бы ни стало выполнить приказ командующего армией.
Для этого была назначена охотничья команда Вильманстрандского полка в 78 человек под командой подпоручика Спринца при зауряд-прапорщиках Вишневском и Евгеньеве и при прикомандированных поручике 85-го пехотного Выборгского полка Янсоне и 6-й Восточно-Сибирской артиллерийской бригады подпоручике Кутукове.
В ночь с 15 на 16 августа, выждав ухода японцев, охотники продвинулись за упомянутый окоп и, устроив три засады, залегли в районе неприятельского расположения. В 8½ часов утра линию застав миновали 8 японцев, шедших занять окоп. Наши охотники бросились на них, одного убили, четверых тяжело ранили, а троих захватили в плен; в числе пленных один легко раненый. Это была последняя стычка Вильманстрандцев с японцами – 20 августа была получена телеграмма императора о принятии мирных условий и о прекращении боевых действий.
Возвращение полка в Старую Руссу.
На передовой Сыпингайской позиции полк оставался до 19 октября 1905 г., после чего перешёл на зимние квартиры, отведенные около г. Шуанченпу, в 50 верстах южнее Харбина. По прибытии на зимние квартиры 7 ноября 1905 г., полк расположился в деревнях: Тун-хун-ди-сантунь, Таудиопа, Пудиопа и Чен-хун-ди-артунь. 23 декабря полк перевели к юго-востоку и расположили по деревням: Суадиопа, Лиучутунь, Фудиопа, Мад-зядза, Туй-чу, Судио, Сандиопа, Сан-дян, на станции Шуанченпу и в городе Шуанченпу.
По причине забастовки железнодорожников в России возвращение полка на родину затянулось: в вагоны он погрузился лишь 10-13 марта 1906 г. 7-9 апреля эшелоны полка прибыли в Старую Руссу. Уже 13 мая 1906 г. по железной дороге полк отправился в Ораниенбаум. 15 мая офицеры были приглашены на царский обед, во время которого император провозгласил тост «за здравие и славу всей русской армии и за наличных ее представителей». 16 мая полк убыл в Петергоф, где в полном составе представился императору. Царь благодарил Вильманстрандцев и за службу в Манчжурии, и за смотр, пожаловал георгиевским кавалерам по 5 рублей, а прочим нижним чинам по 1 рублю. После парада Николай II собственноручно раздал награды представленным офицерам и нижним чинам.